Всеслав лежал в просторной палате, облепленный проводами и датчиками. Простыни были пёстрыми – в окнах сверкали цветные витражи, изображавшие Амура и Психею. Странная тема для больничных витражей. Всеслав лежал с закрытыми глазами, уткнувшись головой в деревянное изголовье: подушку после операции с его кровати убрали. Он уже пришёл в себя. И слыша шаги в коридоре, всякий раз поднимал голову – ему начинало казаться, что это Элий явился его навестить. Но Элий не пришёл. И Всеслав знал, что не придёт.

Как фекально все получилось. Элий едва его не убил… Или убил? А он, Всеслав, почему-то не умер. Странно. Должен был умереть и не умер. Только слабость во всем теле: не пошевелить ни рукой, ни ногой. Сейчас мальчишка может подойти его и ударить по лицу, оттаскать за волосы, дёрнуть за бороду… Почему-то фантазия рисовала бесконечную цепь унижений, вызывая приступы страха. Почему Элий не приходит, чтобы его защитить? Ему казалось, что Элий может это сделать… Да, может… Хорошо бы… сегодня, сейчас… Возьмёт за руку, сожмёт локоть… Но гладиаторы не приходят навещать друг друга в больницу… Никогда не приходят. Чтобы не видеть, не знать… Таков обычай. Жаль, что Элий не придёт. А вот если бы пришёл, Всеслав бы его убил. Он представил, как Элий корчится, истекая кровью. И фантазия эта доставляла жгучую, почти нестерпимую радость. Он видел тело Элия, распростёртое на жертвеннике какого-то мрачного храма, горящие факелы. Сверкающий нож, разрезающий горло связанной жертве. Тёмная густая кровь, хлещущая в подставленную чашу. Даже эта несостоявшаяся жертва и эта эфемерная кровь неожиданно придали силы его изувеченному телу. Всеслав приподнялся и даже попытался сползти с кровати…

В палату вошла медичка.

– Куда ты собрался, дружок? – Она уложила его и осуждающе покачала головой. Но при этом губы её расплывались в улыбке. – Герой ты у нас. Сейчас сделаем герою укол, и ты уснёшь, бедняжка… И будешь спать до утра. А завтра тебе станет легче. Подставляй пятую точку, герой!

И он заснул. И приснилось ему, что в палату отворилась дверь и вошёл Элий. Присел на стул возле кровати и долго смотрел в лицо спящему. Всеслав пытался поднять руку, чтобы дотянуться до кинжала, висящего у Элия на поясе, но не мог пошевелить даже пальцем.

– Рок сильнее богов, а людей – и подавно. Но я не подчинюсь ему. Я спасу тебя. Ещё не знаю как, но спасу. Вместе мы сдюжим, поверь мне.

«Я буду терпеть… – мысленно обещал Всеслав. – Буду терпеть. А потом принесу тебя в жертву…»

Элий вышел из больницы. Уже светало. Наступил новый день.

Около машины гладиатора поджидал юноша с белокурыми волосами до плеч. Его смуглое азиатское лицо и чёрные узкие глаза странно контрастировали с этими белыми волосами.

– Ну как он? – спросил блондин, явно нервничая.

– Сейчас спит. Как так получилось, Шидурху? Почему дух Сульде оказался в теле Всеслава?

– Этот парень всего лишь подвернулся в нужный момент… Я взял у тебя двести золотых в оплату за исполнение твоего желания.

– Я желал прекратить войны – и только! – закричал Элий. Он вспылил так неожиданно, что Шидурху-хаган отпрянул назад. – Слышишь, прекратить войны – вот моё желание! Ты клялся, что сумеешь, что спустишь на землю звезду Любви… ты клялся… – Элий внезапно замолчал, ибо приметил, что Шидурху-хаган нехорошо улыбается.

– А разве стоики не советуют вовсе отказаться от желаний и в этом обрести своё счастье? Ведь советуют. Что же ты не следуешь столь мудрым советам и все время желаешь? От желаний все беды. И эта беда – тоже.

– Ты сказал, что мне достаточно выйти на арену и драться. И целый год побеждать.

– А ты ответил: «Если надо, я готов биться с самим Сульде!»

– Но почему для этого надо подвергать этого юношу пытке?!

– Ты человек, римлянин, а не бог. Ты можешь биться только с человеком. И победить можешь только человека. Вот я и запер Сульде в человеческом теле. Вся беда Всеслава в том, что он сохранил свою душу. Она не успела покинуть тело. Такого не должно было случиться, но случилось. Теперь ничего сделать нельзя. Произошла ошибка. Но её не исправить. Ты должен драться и побеждать. Каждый раз только побеждать. И тогда Сульде будет становиться все слабее. Когда он станет слабым, таким слабым, что любой мальчишка одним ударом сможет сбить его с ног, ты победишь его окончательно. Продержись год, и душа Всеслава освободится. А Сульде исчезнет.

– Я должен спасти Слава. Этот мальчик ни в чем не виноват.

– Нет! Тут ничего уже не исправить. И не вздумай ему рассказать, слышишь? – Блондин схватил Элия за плечо. – Или все погубишь. – В голосе его послышалась угроза. И ещё страх. Элий глянул в упор, и блондин спешно снял с его плеча руку. – Вот увидишь, в следующий раз будет легче…

– Кому легче? Мне или ему?

– Тебе.

– Ты уверен?

Блондин пожал плечами.

– А война Рима с Биркой, как ожидали все, не началась. Разве этого мало?

Элий не ответил.

– Скажи, этого мало?! – настаивал блондин.

– «Людям не стало бы лучше, если бы исполнились все их желания», – прошептал Элий.

– Он ничего не должен знать! Ничего! – крикнул Шидурху-хаган. – И ты не смей ему говорить. Иначе все погубишь. Если я умру, Сульде вырвется на свободу.

– Он был прекрасным парнем. А теперь превращается в зверя. Почему так получилось?

– Сульде, – отвечал блондин. Будто вынес приговор.

Глава XI

Игры в Северной Пальмире (продолжение)

Человек остановил его на улице. Элий только что вышел из крытого здания рынка, руки были заняты пакетами. И тут подскочил этот суетливый человечек в меховом плаще и островерхой шапке. Шёл мелкий снежок. Весь город затянуло прозрачным белым виссоном. Сегодня Календы, а в Календы надо делать то, что мечтаешь делать в течение года. Хочешь купаться – иди и ныряй в прорубь на реке, хочешь веселиться – веселись, сражаться – бейся насмерть. В этот день, как говаривал Овидий, «открыты и храмы, и боги», Двуликий Янус сулит удачу, и надо дарить друг другу мёд и сладости, чтобы предстоящий год был сладок. И ещё деньги. Особенно деньги – и как можно больше. Верно, и незнакомец решил обратиться к Элию потому, что сегодня были Календы января.

– Позволь поговорить с тобой, Император, – начал человечек. – Позволь поговорить и поблагодарить тебя от всей души. Слава Геркулесу, ты очутился в наших краях и вдвойне слава, что вышел на арену.

Незнакомец был похож на купца средней руки или хозяина мастерской. Уже не молод. Но в глазах задорные огоньки. Такие верят в сказки до последнего дня. Может, Элий и сам таков?

– За что благодарить? – спросил Элий.

– А ты не понимаешь, Император? Ты помогаешь мне жить. И не только мне.

– Каким образом?

– В сентябре супруга моя тяжко заболела. Так представь, мысленно я решил: коли выиграешь ты в поединке с Сенекой, – она поправится. Коли проиграешь – она умрёт. Ты выиграл, и она совершенно здорова, слава богам.

– Простое совпадение, мой друг. Я не для того пришёл на арену.

Незнакомец рассмеялся.

– А вот и нет, Император! Нет, нет, нет! – выкрикнул он задорно, по-мальчишески. – Ведь это не в первый раз. До того я ставил на тебя – и выходило так, как я задумывал. И мой друг загадал желание. И опять оно исполнилось. Все исполняется.

– Неужели все? – Элий верил и не верил.

– Все! – горячо воскликнул мужчина. – Неужели ты не понимаешь, что делаешь для нас? Сам посуди, Император, ведь сейчас нет никаких ограничений на исполнение желаний. Пойми – никаких. Раньше ты мог в одном поединке заклеймить не более сотни желаний. А сейчас совсем иное дело. С твоей победой не сотни – тысячи могут связать свои судьбы. Десятки тысяч, сотни… Миллионы… И ты всех, всех одаришь. Ведь ты Император.